Один мой знакомый, бывший наркоман, не мог взять в толк – почему при всех её искренних усилиях избавится от желания «употребить» оно периодически даёт о себе знать? Причём так, что каждый раз стоишь у порога пропасти – вот-вот и будет срыв. Сначала он этому удивлялся, но старался не замечать, спустя полгода его это уже «напрягало», спустя ещё год – породило чувство несправедливости происходящего: «Другие же могут выпить иногда, покурить – и им хорошо! Они устраивают вечеринки, веселятся, разговоры ведут задушевные… А мне это запрещено?!», – роптал мой знакомый.
Такие обиды на собственную трезвость нередки именно среди людей, которые тянутся к ней всем сердцем. В какой-то момент трезвость для них превращается в закрытый наглухо дом, из которого некий строгий дядя запретил выходить на улицу. А тем временем извне слышится заразительный смех, звон бокалов, музыка, манящие огни…
Какое-то время назад я сам был в такой ситуации. И также роптал на Бога, который соскрёб меня со дна алкоголизма. Вопрос стоял дерзко – если Бог милосердный, то почему же он наказывает меня тоскою и унынием, не даёт радости от трезвого состояния? Почему меня тянет туда, от чего, по идее, должно отталкивать? Почему Бог мне не помогает?
Грубейшая ошибка заключалась в том, что под словом «помогает» я подразумевал «сделает всё за меня». Трезвость только тогда перестала быть «золотой клеткой», когда мне захотелось её как следует узнать. Подвиг к этому пример людей, для которых жить в полной трезвости стало также естественно, как дышать. Ищет ли человек доказательства радости от того, что он дышит? Вряд ли – достаточно лишь на пару десятков секунд задержать дыхание, чтобы все аргументы «за» стали предельно ясны.
Осознание, что трезвость – воздух для души алкоголика или наркомана, это самостоятельный выбор. И , конечно, самостоятельный труд, который вместо конкретного человека даже Бог сделать никак не может. В противном случае человек оказался бы лишён свободной воли, которой наделил нас сам Творец. Но для того, чтобы начать трудиться, нужен стимул. Речь в данном случае идёт не о денежном вознаграждении, а о смысле – зачем я это делаю?
Казалось бы наркоману со стажем или пропоице, чудесным образом ставших на трезвый путь, не надо дополнительных объяснений, где жизнь, а где смерть. Но это теория, а на практике многие страждущие даже после какого-то периода трезвости не исключают возможности вновь окунуться в омут того кайфа, который их чуть было не свёл в могилу. Не будем вдаваться в тонкости этого духовного парадокса, заключающегося в лютом небрежении даже к собственному негативному опыту – достаточно того, что он подробнейшим образом разобран в святоотеческой литературе. Сконцентрируемся на том, что для обретения трезвого образа жизни одной психотерапией не обойдёшься. Нужны более весомые стимулы, мощные духовные основания.
Об одном из них – проникновенном и пронзительно решительном – напоминает в своей книге «Пробуждение к новой жизни. Беседы на Евангелие от Марка» митрополит Антоний Сурожский. Приведём этот большой отрывок полностью:
«Я помню интересный разговор, который при мне происходил между старым русским священником, моим предшественником в лондонском приходе, и пожилым прихожанином. Тот говорил с радостью, что с годами постепенно отпадают от него разные искушения. Отец Владимир на него посмотрел, говорит: «Как вы можете радоваться? Вы разве не понимаете, что по мере того, как эти искушения от вас уходят, вы больше не можете служить Богу, побеждая зло в мире? Вы разве не понимаете, что когда искушение на вас находит и вы его побеждаете, вы не только себя делаете более достойным своего человеческого звания, более достойным Бога, но вы этим служите Богу и людям? Ведь зло, побеждённое вами в собственных глубинах, в собственной душе, побеждено во вселенной. Спешите бороться с теми искушениями, которые ещё остались в вас, и не просите о том, чтобы они были сняты!» …».
Поверим одному из духовных авторитетов нашего века: каждое наше преодоление самого себя даже в малом является не ущемлением собственной свободы, а шагом к духовной зрелости. А значит к настоящей жизни, а не призрачному существованию. Спаси Господи!
